Развитая правозащитная сфера, безусловно, является одной из важнейших составляющих цивилизованного правового государства. Однако с определением правозащитной деятельности всегда возникают определенные сложности. По крайней мере, в России. Порой между защитой чьих-то прав и политикой существует очень тонкая грань. Казалось бы, эти понятия просто необходимо разделить жирной чертой. Однако не получается Особенно если речь идет о защите прав человека или группы людей, затронувших интересы политического истеблишмента, или высокопоставленных представителей правоохранительных структур.
Тут почему-то происходит подмена понятий. Правозащитников, вступившихся за борцов с коррупцией или политических деятелей тут же самих пытаются обвинить в политической деятельности. Последние возражают, что действуют в соответствии с правовыми нормами государства и международными соглашениями. Указывают на конкретные нарушения прав своих подзащитных, лиц, которые эти нарушения допустили, и правовые нормы, в соответствии с которыми нарушителей должно наказать. Но все возражения и объяснения остаются в таких случаях без внимания. Здесь государство (какое-то в большей, какое-то в меньшей степени) действует по принципу: кто не со мной, тот против меня. И в правовом арбитре, которым выступает правозащитная организация, власть видит своего политического противника. Хотя, репрессивным мерам в отношении неугодных правозащитников государственная машина пытается придать в глазах общества видимость своего рода равноправия. Массовые проверки НКО тому пример. Именно массовые. Глупо полагать, что пароли и явки всех интересующих «изменников» властям не известны. Доподлинно известны. Но точечные репрессии не удобны. Теряется видимость правовой беспристрастности.
В России провести грань между правозащитной деятельностью и политикой не получается не потому, что нет четких критериев, а потому что правовых арбитров в политической сфере власть априори считает своим врагом.
Заметьте, к правозащитным организациям, с политикой непосредственно не связанным, претензий ни со стороны следствия, ни со стороны прокуратуры как-то не наблюдается. Комитет солдатских матерей спокойно выявляет факты дедовщины. Синие ведерки ловят в объектив гоняющих по «встречке» чиновников. Обысков в офисах этих организаций никто не устраивает. Да и незачем. Вопрос «граней» здесь не стоит, ибо не затрагиваются интересы системы как таковой. Правозащитники, работающие вне политического, двигаются с системой в попутном направлении, указывая на ее внутренние недочеты. Такие организации претензий логично не вызывают, ибо они выполняют санитарную функцию.
Тут почему-то происходит подмена понятий. Правозащитников, вступившихся за борцов с коррупцией или политических деятелей тут же самих пытаются обвинить в политической деятельности. Последние возражают, что действуют в соответствии с правовыми нормами государства и международными соглашениями. Указывают на конкретные нарушения прав своих подзащитных, лиц, которые эти нарушения допустили, и правовые нормы, в соответствии с которыми нарушителей должно наказать. Но все возражения и объяснения остаются в таких случаях без внимания. Здесь государство (какое-то в большей, какое-то в меньшей степени) действует по принципу: кто не со мной, тот против меня. И в правовом арбитре, которым выступает правозащитная организация, власть видит своего политического противника. Хотя, репрессивным мерам в отношении неугодных правозащитников государственная машина пытается придать в глазах общества видимость своего рода равноправия. Массовые проверки НКО тому пример. Именно массовые. Глупо полагать, что пароли и явки всех интересующих «изменников» властям не известны. Доподлинно известны. Но точечные репрессии не удобны. Теряется видимость правовой беспристрастности.
В России провести грань между правозащитной деятельностью и политикой не получается не потому, что нет четких критериев, а потому что правовых арбитров в политической сфере власть априори считает своим врагом.
Заметьте, к правозащитным организациям, с политикой непосредственно не связанным, претензий ни со стороны следствия, ни со стороны прокуратуры как-то не наблюдается. Комитет солдатских матерей спокойно выявляет факты дедовщины. Синие ведерки ловят в объектив гоняющих по «встречке» чиновников. Обысков в офисах этих организаций никто не устраивает. Да и незачем. Вопрос «граней» здесь не стоит, ибо не затрагиваются интересы системы как таковой. Правозащитники, работающие вне политического, двигаются с системой в попутном направлении, указывая на ее внутренние недочеты. Такие организации претензий логично не вызывают, ибо они выполняют санитарную функцию.
Комментариев нет:
Отправить комментарий